А еще у него губы потрескались…

О Мать Расвета! Магьярне Калнас Матильда, о чем ты вообще думаешь? Ты замужем! Слышишь — замужем! И пусть Шемьен сто раз негодяй, бабник, картежник и пропойца, но ты-то, ты!

Взгляд бездумно бродил, цепляясь за все подряд и выхватывая ненужные детали: чирикающего стрижа на ветке дерева, перекидывающихся короткими фразами агуан, мускулистую спину ушедшего вперед милеза — чуть ниже левой лопатки старый шрам. Странно, эту цепочку на шее у капрала я раньше не замечала. Интересно, что за кулон он носит? Может, образок какой-нибудь?

А Шемьен стройнее и изящнее…

Капрал Иассир словно почувствовал мой взгляд. Остановился, обернулся, и я поняла, что шрам — от сквозного ранения. Как же он выжил?..

Ой, Матильда, Матильда, Матильда, да что же ты творишь?! Он же раздет по пояс! Как ты вообще можешь на него сейчас смотреть?! Он же раздет! Это же неприлично! Он не брат тебе, не муж и вообще никто!

Я поспешно отвернулась, но капрал все-таки успел отметить мое внимание. Усмехнулся своим мыслям и ускорил шаг.

Я прижала ладони к горящим щекам, чудом не упустив одеяло. Мать Рассвета, что же со мной творится?

Убеждать себя, что я серьезная замужняя дама, становится все труднее. Зато в голову полезли полные упрека мысли, что капрал и вправду просто делал искусственное дыхание… Ну вот где моя совесть? Он меня спасает, а я пощечины раздаю!

Но терзаться мыслями и сомнениями пришлось недолго. Уже через несколько минут мы въехали в деревню агуан.

Селение мало отличалось от подобного в Унгарии: невысокие домишки, играющие в пыли дети, спешащие по своим делам взрослые. Все как у нас. Только жители босиком, а вместо ступней у них — козьи копыта.

Прибывших тут же окружила толпа. Восхищенно охали женщины, мужчины щупали бездыханное тело химеры и опасливо поднимали губу на львиной голове, рассматривая острые клыки, а дети прыгали вокруг иглоноса, совершенно его не боясь. Капрал уже несколько раз останавливал шалопаев, норовящих погладить подземного жителя. А я… Если меня не просквозило в пещере Фелана, то теперь я просто замерзла: зуб на зуб не попадал.

К счастью, местные жители все-таки догадались, что еще чуть-чуть, и один из их чудесных избавителей просто-напросто окоченеет. Меня буквально стащили с телеги и повели куда-то в глубь села.

Уже через пару минут я сидела укутанная в несколько одеял в доме у местного старосты и пила остро пахнущий горячий настой трав. Дом старосты был выбран потому, что в нем единственном имелась комната, которую можно выделить приличной даме.

Сейчас же в этой самой комнате, всю обстановку которой составляли кровать да пара сундуков у стены, находилась я одна. Даже милез куда-то пропал. Кстати, действительно, куда он успел подеваться? Неужели так обиделся за пощечину? Так я же не специально, он сам виноват! Незачем было так себя вести!

Ох, Матильда, Матильда… Так — это как? Он тебя спасал, а ты…

Особо заволноваться я не успела: в дверь тихонько постучали.

— Войдите!

В комнату заглянул Иассир:

— Госпожа де Шасвар, не спите?

— Да входите уже, капрал, — вздохнула я.

— Я вам одежду принес. Чтобы было во что переодеться. — Капрал положил на край кровати коричневый сверток, отступил на шаг и продолжил: — За иглоноса не переживайте, он внизу, я вроде убедил его посидеть спокойно… Ну и нам придется остаться здесь до утра: вечером будет празднование в честь победы над химерой, а утром решим, что делать дальше.

Он уже собирался выйти, когда я наконец решилась. К тому же мысли о том, какая я негодяйка, преследовали меня уже давно.

— Капрал, подождите!

Иассир остановился, держась за ручку двери, оглянулся:

— Да, госпожа?

— Капрал, я… — Очень трудно подобрать слова. — Капрал, я хочу извиниться перед вами!

Как же у меня горят щеки!

— Извиниться, госпожа?

Нет, он точно надо мной издевается. Но остановиться я уже не могла:

— Извиниться, капрал. Я была не права. Я действительно была не права, когда дала вам пощечину. Тогда, возле моста. Простите меня.

Губы офицера тронула легкая улыбка:

— Все в порядке, госпожа де Шасвар.

У меня камень с души упал. И сразу появились новые вопросы:

— Капрал, скажите, а это не опасно? Ну, то, что мы остаемся у агуан? Вы были против общения с Феланом, а сейчас… — Я не договорила, но, по-моему, и так понятно.

— Вы забываете об иглоносе, — хмыкнул милез. — Плюс им в самом деле хотелось избавиться от химеры. Они нам благодарны, и оснований беспокоиться нет. Переодевайтесь, госпожа, нас еще ждут на деревенский праздник. Для вас ничего другого из одежды не было, — бросил он напоследок и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Я потянулась за вещами, принесенными милезом, взгляд упал на сохнущий на спинке кровати мой мужской наряд… и до меня дошла вся двусмысленность моего положения. Вечный Змей, до чего докатилась!

Я осторожно развернула принесенный капралом сверток.

— Трын одноглазый!

Уже его ругательства переняла. Чудесно. Хотя ругаться было с чего — это действительно оказалось женское платье. Алое. С щедро расшитой нижней рубашкой и глубоким декольте.

Ну вот что прикажете теперь делать?

Иглонос ткнулся носом мне в ногу, намекая, что он голоден как собака, а тайком спущенный под стол окорок ему всего на один зуб. Я стащила со стола колечко колбасы и подсунула под самый нос зверю. Тот обвил лакомство длинным языком, клацнул зубами и радостно хрюкнул. Ну хоть кто-то счастлив во время этого празднества.

Хотя нет, я, конечно, преувеличиваю. Селяне отмечали уничтожение химеры с размахом. Едва начало смеркаться, зажглись многочисленные фонари и факелы, на улицу вытащили столы, из сундуков извлекли белоснежные скатерти. Вино лилось рекой, деревенский оркестр наяривал что-то быстрое, веселое, залихватское, молодежь уже кружилась в танце.

А мне было грустно. Я и сама не могла понять, что со мной. Разумеется, причина не в том, что сейчас я в женском наряде, совсем нет. Моя репутация окончательно погибла за эти дни: если я когда-нибудь попаду в приличное общество, ни в одном доме меня не примут.

Хотя надо сказать, это самое платье, дирндль, я надела совершенно зря: одно дело, когда какие-то крестьянки носят широкую юбку до пола с ярким фартуком и блузу с корсетом, и совсем другое, когда в подобное одевается урожденная кнесна. Нет, проблема не в качестве ткани, отнюдь. Вопрос в том, какое декольте на этой самой блузке. Я уже и ворот пыталась посильнее стянуть, и платочек искала грудь прикрыть… Бесполезно! Мне оставалось только краснеть за свой наряд.

Зато местные девицы чувствовали себя в таком туалете вполне нормально.

Ойкнув, я почесала ногу: обувь агуане принципиально не носили, мои сапоги сохли вместе с костюмом, так что на деревенский праздник я пришла босая, а комары здесь просто озверевшие — кусаются так, что терпеть невозможно.

Мимо промчалась в удалом танце молодая пара. Юноша обхватил обеими руками свою спутницу за талию, девушка положила ладони на плечи партнеру. Я проводила их тоскливым взором и отвернулась. На душе было пакостно.

Кто-то коснулся моего плеча. Я оглянулась:

— Капрал? Что-то случилось?

В отличие от меня милез рискнул обуть мокрые сапоги. Да и вообще остался в своем мундире, решив, видно, что одежде проще будет высохнуть прямо на теле.

Капрал провел ладонью по голове крутящегося рядом иглоноса, и тот радостно осклабился, разве что хвостом по-собачьи не завилял.

— Разрешите пригласить вас на танец, госпожа?

Танец? Под эту музыку? Но ведь она такая быстрая. Да и то, что мужчина обнимает свою партнершу за талию, — это так неприлично… Еще и вырез на моей блузке…

Я поспешно отвела взгляд от кружащейся под звуки скрипки пары.

— Не уверена, что это хорошая идея.

— Понимаю, — в голосе полукровки зазвучало такое искреннее сочувствие, что иначе как издевкой его не назовешь, — вы не умеете танцевать.